Неделя 15-я по Пятидесятнице. Об истинном рождении

Татьяна Зайцева

Бывший редактор библейского раздела портала «Предание». Последовательный и искренний фанат Священного Пис

Послание к Коринфянам, глава 4

 

На церковнославянском языке

6 [Зач. 176.] я́ко Бóгъ рекíй изъ тмы́ свѣ́ту воз­сiя́ти, и́же воз­сiя́ въ сердцáхъ нáшихъ, къ просвѣщéнiю рáзума слáвы Бóжiя о лицы́ Иисýсъ Христóвѣ.

7 И́мамы же сокрóвище сié въ скудéльныхъ сосýдѣхъ, да премнóже­с­т­во си́лы бýдетъ Бóжiя, а не от­ нáсъ:

8 во всéмъ скорбя́ще, но не стужáюще си́: нечáеми, но не от­чаявáеми:

9 гони́ми, но не оставля́еми: низлагáеми, но не погибáюще:

10 всегдá мéртвость Гóспода Иисýса въ тѣ́лѣ нося́ще, да и живóтъ Иисýсовъ въ тѣ́лѣ нá­шемъ яви́т­ся.

11 Присно бо мы́ живíи въ смéрть предаéмся Иисýса рáди, да и живóтъ Иисýсовъ яви́т­ся въ мéртвен­нѣй плóти нá­шей:

12 тѣ́мже смéрть ýбо въ нáсъ дѣ́й­ст­вуетъ, а живóтъ въ вáсъ.

13 [Зач. 177.] Имýще же тóйже Дýхъ вѣ́ры, по пи́сан­ному: вѣ́ровахъ, тѣ́мже воз­глагóлахъ: и мы́ вѣ́руемъ, тѣ́мже и глагóлемъ,

14 вѣ́дяще, я́ко воз­дви́гiй Гóспода Иисýса, и нáсъ со Иисýсомъ воз­дви́гнетъ, и предпостáвитъ съ вáми.

15 Вся́ бо вáсъ рáди, да благодáть умнóжив­шаяся, мнóжайшими благодарéнiи избы́точе­с­т­витъ въ слáву Бóжiю.

На русском языке

6 [Зач. 176.] потому что Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа.

7 Но сокровище сие мы носим в глиняных сосудах, чтобы преизбыточная сила была приписываема Богу, а не нам.

8 Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся;

9 мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем.

10 Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем.

11 Ибо мы живые непрестанно предаемся на смерть ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей,

12 так что смерть действует в нас, а жизнь в вас.

13 [Зач. 177.] Но, имея тот же дух веры, как написано: я веровал и потому говорил, и мы веруем, потому и говорим,

14 зная, что Воскресивший Господа Иисуса воскресит через Иисуса и нас и поставит перед Собою с вами.

15 Ибо всё для вас, дабы обилие благодати тем бóльшую во многих произвело благодарность во славу Божию.

_______

Перечитайте внимательно отрывок еще два-три раза.

Ответьте на вопросы

Что здесь говорится о Боге?

Почему в лице Христа мы познаем славу Божию?

Что Павел имеет в виду под «глиняными

сосудами»?

Что такое «мёртвость Господа Иисуса» и как ее можно носить в теле?

Что Павел имеет в виду под «непрестанно предаемся на смерть ради Иисуса»?

Ответить на вопросы, поделиться своими размышлениями можно в комментариях

Прочтите толкования

Блаж. Феодорит Кирский

Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев)

Схиархимандрит Авраам (Рейдман)

Святитель Иоанн Златоуст

Блаж. Феодорит Кирский

6 Потому что Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа.

«Яко Бог рекий из тмы свету возсияти, Иже возсия в сердцах наших, к просвещению разума славы Божия о лицы Иисус Христове», то есть Кто древле словом в бытие привел естество света и изрек: «Да будет свет» (Быт 1:3), Тот и ныне, не тем, но собственным Своим светом, осиял наши умы, чтобы нам чрез Самого Христа увидеть славу Его. А сие: «о лицы Иисус Христове» имеет такой смысл: поелику естество Божие невидимо, то делается оно, сколько возможно, видимым чрез воспринятое человечество, озаряемое Божественным светом и издающее молниеносное сияние. Но также и из сего явствует, что в неверных вложил неверие не Бог, щедро даровавший всем сияние разумного света, но сами они возлюбили неверие; Бог же не послал им «луча», света, так как сами не пожелали видеть.

7 Но сокровище сие мы носим в глиняных сосудах, чтобы преизбыточная сила была приписываема Богу, а не нам.
«Имамы же сокровище сие в скудельных сосудех, да премножество силы будет Божия, а не от нас». Поелику сказанное о проповедниках Нового Завета было важно, проповедники же сии, как всякий видел, оставались в самых трудных обстоятельствах, то Апостол по необходимости объяснил, что и это проповедует Божию силу, и дарованную благодать Духа уподобляет сокровищу, а естество тела — скудельному сосуду. Величайший же признак силы Божией, что естество сие, приемля на себя тысячи ударов, не утратило сокровища. Потом Апостол перечисляет самые искушения и показывает соразмерную им Божию помощь.

8 Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся.

9 Мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем.
«Во всем скорбяще, но не стужающе си: нечаеми, но не отчаяваеми: гоними, но не оставляеми: низлагаеми, но не погибающе». Если бы не приразилось к нам все это, не сделалось бы явным и величие Божией силы. Но поелику уподобляемся мы как бы растениям, которые цветут в огне, то сим-то самым, что, страдая, сохраняемся невредимыми, проповедуем силу защищающего нас Бога. А сие: «нечаеми, но не отчаяваеми» — значит: в обстоятельствах безвыходных находим для себя спасительные исходы.

10 Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем.
«Всегда мертвость Господа Иисуса в теле носяще, да и живот Иисусов в теле нашем явится». Так Апостол и в другом месте говорит: «понеже с Ним страждем, да и с Ним прославимся»(Рим 8:17).

11 Ибо мы живые непрестанно предаемся на смерть ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей.
«Присно бо мы живии в смерть предаемся Иисуса ради, да и живот Иисусов явится в мертвенней плоти нашей». Посему-то самому с любовию за Владыку встречаем смертоносные опасности, чтоб стать причастниками жизни Его и, жертвуя жизнию временною, восприять за то нетление плоти. Сказано же: «присно» — для точности словосочинения, потому что Апостолу хотелось сказать: «мы бо живии».

12 Так что смерть действует в нас, а жизнь в вас.
«Тем же смерть в нас действует, а живот в вас». Ибо ради вашего спасения подвергаемся мы опасностям, потому что с опасностию для себя преподаем вам учение. Но, поелику мы бедствуем, вы наслаждаетесь жизнию. А как упомянул о жизни бессмертной, она же только в уповании, но уповаемое невидимо, то напоминает пророческое слово, показывая, что и древле бывшие святые озарены были верою.

13 Но, имея тот же дух веры, как написано: я веровал и потому говорил, и мы веруем, потому и говорим.
«Имуще тойже дух веры, по писанному, веровах, темже возглаголах» (Пс.115:1), «и мы веруем, темже и глаголем». Апостол весьма кстати привел свидетельство, ибо блаженный Давид, сказав в предыдущем псалме: «яко изъят душу мою от смерти, очи мои от слез, и нозе мои от поползновения. Благоугожду пред Господем во стране живых» (Пс.114:8-9), так как самая страна не была им видима, начиная следующий псалом, сказал: «Веровах, темже возглаголах». Но тот же Дух, говорит Апостол, вещал и чрез них, вещает и чрез нас.

14 Зная, что Воскресив­ший Господа Иисуса воскресит через Иисуса и нас и поставит перед Собою с вами.
«Ведяще, яко воздвигий Господа Иисуса и нас со Иисусом воздвигнет и предпоставит с вами». Владыка Господь приял смерть за всех, чтобы все мы стали с Ним причастниками воскресения. Посему веруем, что Бог чрез Него и нас соделает победителями смерти и вместе нас и вас представит страшному престолу.

15 Ибо всё для вас, дабы обилие благодати тем бoльшую во многих произвело благодарность во славу Божию.
«Вся бо вас ради», то есть верующих, ибо сказал не об одних коринфянах, но о всех принявших проповедь.
«Да благодать умножившаяся, множайшими благодарении избыточествит в славу Божию». Бог, промышляя об общем всех спасении, совершил Домостроительство Владыки Христа. Посему надлежит нам непрестанно воздавать Ему песнопениями.

Прочтите также:

Блаж. Феодорит Кирский

Схиархимандрит Авраам (Рейдман)

Святитель Иоанн Златоуст

Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев)

Русский перевод архимандрита Ианнуария:
6 … Бог, сказавший: «Из тьмы да воссияет свет!», — воссиял в наших сердцах, чтобы мы и далее несли свет знания о славе Божией в лице Иисуса Христа.

7 Но это сокровище мы носим в глиняных сосудах, чтобы видно было: избыток силы — от Бога, а не от нас. 8 Отовсюду теснимые, — мы не раздавлены; в безысходности, — находим выход; 9 гонимые, — не покинуты; поверженные, — не уничтожены; 10 всегда носим в своем теле умирание Иисуса, чтобы в нашем же теле явила себя и жизнь Иисуса. 11 Ведь мы, пока живем, всегда предаемся на смерть ради Иисуса, чтобы в нашей смертной плоти явила себя и жизнь Иисуса. 12 Так что в нас действует смерть, а в вас — жизнь.

13 Но так как у нас тот же дух веры, о котором написано: «Я уверовал, и потому стал говорить», — и мы веруем, и потому говорим, 14 ибо знаем, что Тот, Кто воскресил Господа Иисуса, и нас воскресит с Иисусом и поставит вместе с вами перед Собою. 15 И все это ради вас, чтобы изобилие благодати Божией вызывало все более изобильное благодарение множества людей во славу Божию.

Некогда пророк Исаия возвещал о том времени, когда «народ, ходящий во тьме, увидит свет великий» (Ис 9:2). Апостол Павел вспоминает это пророчество, когда пишет, что это время настало: Бог дал ему увидеть этот великий свет, «свет знания о славе Божией в лице Иисуса Христа». «Бога не видел никто никогда» (Ин 1:18), но «видевший Меня, — сказал Спаситель, — видел Отца» (Ин 14:9). Однако увидеть Бога в лице Иисуса Христа способен только тот, в чье сердце прольется свет благодатного откровения. Апостолу такая благодать была дана. И теперь его, Павла, обязанность — нести этот свет далее, просвещая «живущих в стране тени смертной» (Ис 9:2). Апостол пишет о своем великом даре апостольского служения, которому и посвящено Второе послание к Коринфянам. Павел — великий Апостол. И он сознавал свое величие, разумеется, мудро понимая, что этим величием он обязан не себе, а Богу и божественной благодати.
Но, как правило, люди в своем обыденном сознании, считают, что, если некто служит великому делу, то он должен и являть в себе это величие внешним образом: быть «представительным», то есть, желательно, обладать влиянием, быть богатым, здоровым, красивым, красноречивым и так далее. Но ведь ничего такого у Апостола Павла внешне не проявлялось. И противники постоянно указывали на его немощи, на его слабости, на его болезни, на все эти якобы унижающие моменты в его жизни, как на аргументы против его апостольского авторитета. Отвечая своим критикам, Апостол пишет, что свет благодати, драгоценное сокровище Христовой веры и апостольства он носит в «глиняном сосуде» хрупкого, тленного земного существования. Высота служения и человеческая немощь. В этом несоответствии он усматривает глубокий смысл. Какой же? «Чтобы видно было, — пишет он, — что избыток силы — от Бога, а не от нас». Иначе говоря, положительное эхо и впечатляющий результат его служения нельзя считать заслугой его, слабого и немощного человека: это — дело Божие. И Апостол, дабы мы помнили, что немощь — наша, а слава — Божия, не устает повторять парадокс: «Когда я немощен, тогда силен», ибо в немощи совершается сила Христова (2 Кор 12:9–10). Здесь звучит тема переживания креста, который несет в своей жизни каждый христианин, звучит и тема переживания силы Христовой, которая открывается в жизни каждого верующего.
В четырех антитезах Апостол описывает свою ситуацию: он тесним, загнан в тупик, гоним, повержен. Но при этом он не раздавлен, находит выход, не оставлен, не уничтожен. В этом преодолении земных немощей можно было бы усмотреть своего рода стоическую позицию. Ведь именно стоики призывали к выдержке и терпению. Более того, они рассматривали беды, выпадающие на долю человека, как нечто положительное, как воспитательное средство. Но нет, Апостолу Павлу такая позиция чужда. Для него зло есть зло, и скорби суть скорби. И в их преодолении он видит не проявление его собственной силы воли и характера, но знамение силы Божией, действующей в нем.

Свою удивительную стойкость в земных скорбях Апостол поясняет парадоксом: он всегда умирает, чтобы видно было, что он жив. Но это возможно только в свете веры в Евангелие Креста и Воскресения! Таинственное причастие Иисусу Христу, даруемое через веру и крещение, делает наши неизбежные в этом мире страдания не бессмысленным тлением, не страшным знамением грядущего ухода в мрак небытия, но знамением тесного общения с Распятым, единства с Его судьбой. И это единство в скорбях и смерти Распятого есть также единство в жизни Воскресшего. Ныне эта жизнь реализуется в нас как утешения в скорбях и в их преодолениях. Это тоже знамения, — знамения грядущего блаженства вечной жизни.

Слова Апостола Павла о чудесном превращении смерти в жизнь читаются во время совершения таинства крещения: «Все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились. … Мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни» (Рим 6:3–4) Победа Иисуса Христа над смертью действует и в нашей земной жизни. Такова радость быть христианином. И дай нам Бог не впадать в искушения, но всегда ощущать в себе Христову победу, постоянно прозревать простирающийся в вечность смысл всего, что сопровождает нас в этой жизни.
Умираем, чтобы оживать. Конечно, это чудо, чудо и непостижимость. И об этом Апостол Павел не устает повторять. Так, например, он образно описывает возникновение жизни из смерти на примере бросаемого в землю семени. Оно — как семя — умирает. Но из него появляется совершенно новое тело. Из тления ветхого появляется новое, из «ничего» появляется «нечто». Так, мы верим, что Бог сотворил мир из ничего. Это — чудо творения Божия. Когда из мертвого вещества появляется жизнь, то это тоже чудо Божие. Как мертвое может стать живым? Как могут начать жить безжизненные камни? Как может возникнуть даже простейшее живое существо из набора мертвых элементов? Это чудо Божие: из мертвого — живое. И Апостол ощущает в себе это чудо в каждый момент своей земной жизни.
Во-первых, эти якобы религиозные действия могут превращаться в бессмысленную привычку, вырождаясь в некий «ритуальный тик». Примеры такого поведения на уровне чистого невроза мы нередко наблюдаем в храме, когда, скажем, люди часто и бессмысленно налагают на себя крестное знамение. Во-вторых, ритуалы могут осознаваться как некая жертва. Ведь известно, сколь длительны во времени наши православные службы, молитвенные правила и посты. Но Господь неоднократно говорил, что никакие жертвы Ему не нужны: «Милости хочу, а не жертвы». В-третьих, выставляемое на вид благочестие может служить цели фарисейского тщеславия, стремления к похвале и одобрению. В-четвертых, посты и молитвы могут пониматься как способ выслужиться перед Богом и таким образом получить какую-то награду. — Как если бы человек мог иметь какие-то заслуги перед своим Создателем! — Наконец, в-пятых, люди частенько ходят на богослужения с единственной целью получить наслаждение от прекрасного ритуала, от хорового пения, от созерцания замечательных икон, пышной религиозной живописи и так далее. Но все перечисленное не имеет никакого отношения к Евангелию Христову.
Но замечательно и то, что страдания Апостола, его постоянное умирание во Христе дает ощущение жизни не только ему, но и тем, кому он возвещает Евангелие. В нас, апостолах, — пишет он, — действует смерть, а в вас, коринфянах, кому мы возвещаем Евангелие, действует жизнь. Мои скорби, — говорится в другом послании, — ваша слава (Еф.3:13). Сколь ни радостно чувство причастности к блаженству вечной жизни со Христом, Апостол не замыкается в эгоистической личной религиозности. Бог есть любовь. Но это не означает, что Бог есть любовь только ко мне. Нет, Бог есть любовь без всяких границ и условий. Соединяясь с Богом во Христе, верующие принимают Святого Духа, Духа веры, надежды и любви, той любви, которую они излучают вовне. Конкретное проявление любви реализуется через благодать, через те дарования, которые Дух дает каждому верующему. Апостолу Павлу был дан великий благодатный дар «говорить» (слово, которое обыкновенно переводится как «говорить», у Апостола Павла означает «проповедывать», «благовествовать»). И эта благодать нести Слово Евангелия, изобильно излившаяся на Апостола, благодаря его труду, его скорбям и его жизни во Христе достигала очень многих людей, производя в них безмерную благодарность Богу. Все — во славу Божию. Такова цель жизни и деятельности Апостола Павла.
Мысли, излагаемые Апостолом в защиту своего служения и для осмысления своих скорбей, — важны для каждого христианина. Подумаем только, как часто мы соблазняемся, смущаемся несоответствием между дарованным нам участием в славе Божией и нашими немощами, которые мы ежедневно испытываем. И не только нашими, но и немощами Церкви, которые мы критикуем. Апостол предупреждает: сами по себе мы — хрупкие сосуды, и Церковь, какова она на земле, — тоже. Но, тем не менее, эти сосуды, хотя и хрупкие, носят в себе сокровище божественной благодати. Единение со Христом в Его страданиях в конце концов приносит благой плод. И не только нам самим, но служит к освящению и для полноты жизни тех людей, которые вверены нам Богом в семье, в дружбе, в любви, в Церкви.
Прочтите также:

Блаж. Феодорит Кирский

Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев)

Схиархимандрит Авраам (Рейдман)

Святитель Иоанн Златоуст

Схиархимандрит Авраам (Рейдман)

О просвещении Божественным светом.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодняшнее апостольское чтение начинается такими словами святого апостола Павла, обращенными к коринфянам: «Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа» (ст. 6). Более точно эти слова переводит епископ Кассиан (Безобразов): «Бог, сказавший: свет да воссияет из тьмы, — есть Тот, Кто воссиял в сердцах наших к нашему просвещению познанием славы Божией в лице Иисуса Христа». Апостол Павел говорит это о себе и о других апостолах. Для того чтобы уверить коринфян в том, что святые апостолы имеют дерзновение проповедовать истину и говорят не от себя, а Сам Бог глаголет через них и слова их есть откровение Божие, он поясняет коринфянам, что Тот же Самый Бог, Который когда-то (как повествует пророк Моисей) сказал: «Да будет свет», и стал свет (Быт 1:3), воссиял в их сердцах.

Конечно, свет сотворенный и свет, которым воссиял в наших сердцах Бог, — это разный свет. Свет сотворенный, что бы ни было его источником: огонь, солнце или другие светила — есть вещество. Это только образ невидимого Божественного света, света Божественной славы, или, как выражаются наши учителя, святые отцы — Божественной энергии, Божественного действования. Этот свет, который мы обычно называем благодатью Божией, воссиял, как говорит апостол Павел, в сердцах святых апостолов. Он может воссиять и в наших сердцах, если мы достигнем меры преуспеяния апостольского. Многие подвижники достигали такого состояния, например преподобные Симеон Новый Богослов, Серафим Саровский, Василиск Сибирский, Арсений Великий. Я говорю только о тех, о которых мы, по рассказам очевидцев или их самих, точно знаем, что эти угодники Божии испытали осияние Божественного света, действующего прежде всего в сердцах человеческих. Это не образ и не аллегория, как можно назвать, допустим, распространенное выражение «свет знания». Действительно, Божественный свет несет в себе знание, но сам он выше всякого знания, потому что это есть Бог, проявляющий Себя в Своих Божественных энергиях. Мы не можем познать Бога таким, каков Он есть Сам в Себе, не можем постичь Его сущность, но Он открывает и преподает нам Себя в Божественных энергиях, в Своей Божественной соприсносущной славе. Эта вечная слава в полной мере воссияла в сердцах святых апостолов, как мы видим из кратких, но в то же самое время весьма значительных слов апостола Павла. Мы не должны думать, что преподобные отцы-исихасты переживали нечто отличное от того, что испытывали апостолы. Именно подвигом умного делания, исихазма, можно в какой-то степени приблизиться к Богу, а может быть, и достичь меры святых апостолов и сподобиться того, чтобы в сердце нашем воссиял Бог, Которого мы познаём и ощущаем как невещественный невечерний Свет.

«Бог, сказавший: свет да воссияет из тьмы, — есть Тот, Кто воссиял в сердцах наших». Этот Божественный свет может, по мере нашего достоинства, ревности и опыта, воссиять и в наших сердцах, к нашему просвещению познанием славы Божией. И это также не образное выражение. Этот опытно познаваемый Божественный свет, переживание единения с Богом, иначе говоря — богообщение, дает нам истинное «познание славы Божией в лице Иисуса Христа», познание того, что через Господа Иисуса Христа явилась неизреченная Божественная слава. Об этом говорится и в некоторых литургических молитвах, например в тайной молитве перед чтением Евангелия: «Воссияй в сердцах наших, Человеколюбче Владыко, Твоего богоразумия нетленный свет и мысленная наши отверзи очи во евангельских Твоих проповеданий разумение». Это не образ, не символ, не аллегория, это подлинная правда, подлинное переживание. Тот, кто составил эту молитву, конечно же, пережил это сам. Вот что происходит от осияния Божественного света.

В одной из Евхаристических молитв находится подобная мысль, которая выражена цитатой из Евангелия. Священник, обращаясь к Богу Отцу, говорит: «Свят еси и Пресвят и великолепна слава Твоя, Иже мир Твой тако возлюбил еси, якоже Сына Твоего Единородного дати, да всяк веруяй в Него не погибнет, но имать живот вечный».

В контексте этих цитат из тайных священнических молитв мы можем лучше понять слова апостола Павла: «Бог, сказавший: свет да воссияет из тьмы, — есть Тот, Кто воссиял в сердцах наших». В чем больше выражается слава Божия, как не в этой непостижимой, неизреченной и не укладывающейся в человеческий разум любви Божественной? Предвечный Сын Божий воплотился ради спасения нас, грешных людей, и стал ограниченным человеческим существом; воспринял на Себя последствия греха, не будучи грешным; и мало того, окончил Свою всесвятую жизнь страшной, позорной смертью ради спасения человеческого рода, ради каждого из нас. Вот в чем выражается эта безграничная «слава Божия в лице Иисуса Христа». Все это было в сердцах святых апостолов, ибо они говорили не что иное, как только то, что сами знали и переживали. Это должно быть и в наших сердцах. Как в древности, так и поныне их слова звучат и до кончины века будут звучать для желающих внимать им. Врата адовы не одолеют Церковь, Господь пребудет с нами во все дни до скончания века.

«Но сокровище сие мы носим в глиняных сосудах, чтобы преизбыточная сила была приписываема Богу, а не нам» (ст. 7), — говорит далее апостол Павел. Конечно, прежде всего это относится к святым апостолам. Они были обыкновенными людьми. Апостол Павел, по преданию, был маленького роста (может быть, потому и дали ему такое имя — Павел, что значит «малый»), был плешивым, как мы изображаем его и на иконах, то есть самым заурядным человеком. Кроме того, к нему относились неприязненно из-за его еврейского происхождения, потому что еще с древности некоторые люди испытывали отвращение к евреям, назовем ли мы это антисемитизмом или как-то иначе. С человеческой точки зрения в нем не было никакого величия: он был немощен плотью, по некоторым предположениям, имел тяжелую болезнь глаз; испытывал страх от бесконечных гонений, хотя и не поддавался этому страху и, несмотря ни на что, продолжал свое апостольское служение. Его преследовали, избивали, он, подобно Спасителю, иногда не имел, «где главу приклонить» (см. Мф. 8, 20); голодал, не имел одежды, его грабили разбойники… Однако в душе своей он имел сокровище — Божественный свет, свет славы Божией, в точном смысле слова носил истину в сердце своем.

Господь попустил этому сокровищу пребывать в немощных сосудах — человеческих телах, да и по душе люди — существа немощные. Он устроил так для того, чтобы мы не приписывали проповедь истины величию того или иного человека, но понимали, что он лишь хранит в себе эту драгоценность, подобно сосуду. В каком-то смысле это можно отнести и ко всем пастырям Святой Православной Церкви, будь то патриархи, епископы, священники — все те, кто должен проповедовать слово Божие. Они обыкновенные немощные люди. Конечно, наша немощь гораздо больше, чем немощь святого апостола Павла и других апостолов, потому что, кроме немощи телесной, мы обложены еще и всевозможными душевными немощами, страстями, но если мы проповедуем согласно Преданию апостольскому, то и в наших глиняных и, может быть, даже надтреснутых сосудах хранится сокровище Божие. Этому сокровищу, слову Божию, и нужно внимать, не привязываясь к тому или иному человеку, но понимая, что источником проповеди является Божественное Откровение и Сам Господь Иисус Христос, открывший полноту истины.

Апостол продолжает: «Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся» (ст. 8). Отсюда мы видим, какая ревность была у святых апостолов и в каких трудных условиях они проповедовали. Для нас, пастырей, это является сильнейшим укором и воззванием к нашей ревности. «Отовсюду притесняемы, но не стеснены», то есть снаружи апостолов притесняли, но внутри они оставались свободными, внутри них был простор для действия Божественной благодати. Апостолы находились «в отчаянных обстоятельствах» — среди всевозможных бесчисленных, бесконечных, страшных скорбей, перед лицом постоянно угрожающей смерти, но не отчаивались, а мы, к сожалению, при небольших неприятностях не только не становимся более ревностными к своему служению, но и теряем то усердие, которое имели. Мы ждем благодарности от людей, а надо бы все делать единственно ради служения Богу, ради славы Божией, и если и ждать благодарности, то только от единого Господа.

Это можно отнести и к тем христианам, которые не несут пастырского служения, то есть не проповедуют и не занимаются окормлением людей. Но любое служение надо нести так, чтобы, несмотря на все скорби, сохранять свое христианское достоинство. Оно даровано человеку как образу и подобию Божию и восстановлено в каждом из нас крестной жертвой Господа Иисуса Христа, к которой мы приобщаемся в Таинстве Святого Крещения.

«Мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем» (ст. 9). «Низлагаемы», кроме того, можно перевести с греческого языка более выразительно: «низвергаемы». Казалось бы, человек приближается к гибели, он гоним, но Богом не оставлен. Таковы должны быть и все мы: и пастыри, и словесные овцы. Слово «низвергаемы» обозначает, конечно, не нравственное падение, а столь страшные жизненные скорби, во время которых человеку кажется, словно он все потерял, словно он низложен, низвержен. Но тот, кто пребывает с Богом, не может погибнуть. Бог восставляет его, и он вновь и вновь, несмотря ни на что, устремляется к своему служению.

Далее святой апостол дополняет описание тех скорбей, тех, можно сказать, мук, которые ученики Спасителя испытывали, исполняя свое великое служение: «Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем» (ст. 10). «Всегда носим повсюду» — так можно перевести это место с греческого. Что значит «мертвость Господа Иисуса»? Святые апостолы всегда были готовы принять смерть. Святой апостол Иаков Зеведеев погиб в самом начале своего служения (см. Деян. 12, 1–2), а его родной брат, Иоанн Богослов, бывший на несколько лет младше его, пережил всех апостолов и достиг глубочайшей старости — по преданию, он прожил более ста лет. Никто из апостолов не знал, в какой день его настигнет смерть, умрет ли он в молодом возрасте, как Стефан или Иаков, или в среднем, как, скажем, Варнава, или в глубокой старости. Две четверицы воинов охраняли апостола Петра после ареста, он был прикован сразу к двум своим стражам (см. Деян. 12, 4–6), — тогда он тоже готовился к смерти, но Господь избавил его, и он проповедовал еще много лет.

Как апостол Павел, так и другие апостолы были подобны Господу Иисусу, но в каком-то смысле им было еще тяжелее, потому что Господь Иисус Христос точно знал день и время Своего страдания, они же всегда и повсюду носили в себе «мертвость Иисуса». Нам может показаться, что апостолы были людьми совершенно бесчувственными, но это не так. И Спаситель страшился смерти, и апостолы, конечно, постоянно пребывали в душевном мучении. Апостол Павел прямо говорит: «Отвне — нападения, внутри — страхи» (2 Кор 7, 5). Представьте себе: человек на протяжении многих лет испытывает мучительный страх, который временами ослабевает, а когда появляются скорби, вновь усиливается. Он никогда не знает, что его ждет: убьют ли его сейчас или он останется в живых. Например, однажды апостола Павла побили камнями (см. Деян 14, 19), и все, думая, что он мертв, оставили его, но он встал, оправился и продолжал проповедовать. О чем он думал, когда его начали побивать камнями? Он сам, будучи еще врагом Церкви Христовой, видел, как таким образом казнили первомученика архидиакона Стефана (см. Деян 7, 58–60), и понимал, что это верная смерть.

Вот какими были страхи и мучения апостолов на протяжении многих лет, но это не ослабляло их ревности. Их низвергали, избивали, и только сила Божия сохраняла их от смерти, но они, как неустрашимые борцы и воины, получая раны, вновь вступали на свое поприще и, можно сказать, воскресали, чтобы снова устремиться к своему подвигу. Вот пример истинных пастырей, и все пастыри, где бы каждый из них ни подвизался, должны им подражать — не только апостолу Павлу, но и всем святым апостолам. Увы, увы! А мы ждем одобрения, благодарности, похвалы от людей, а если не встречаем этого, то нам кажется, что мы трудимся напрасно, тогда как должны были бы ждать в награду за свои труды, если они действительно есть, милости Божией, благодати Божией.

«Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем». Действительно, если человек будет так подвизаться и приобретет готовность служить Христу до смерти, тогда в нем обнаружится и жизнь Христова. Не этот человек уже будет жить, но в нем будет жить Христос, как совершилось это с апостолом Павлом, который сказал: «Уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал 2, 20). Такой человек, разумеется, будет и святым, и бесстрастным, и совершенным в любви и в других добродетелях. А тот, кто не хочет идти до конца, не получает этой награды — воскресения души еще во временной жизни. Если мы в этой жизни не чувствуем посещения благодати и надеемся только на то, что получим награду за гробом, то это выглядит странно. Как мы можем быть уверены в этой награде, если не имеем в себе, как выражается апостол Павел, «залога Духа», или, как говорит славянский перевод, «обручения Духа» (см. Еф 1, 13–14)? Сначала даруется залог, потом полнота обручения, а потом совершается брак души с возлюбленным небесным Женихом Господом Иисусом Христом.

«Ибо мы живые непрестанно предаемся на смерть ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей» (ст. 11). Здесь апостол Павел поясняет, чтó значит «носить в себе мертвость Иисуса», без преувеличения называя все то, что он испытывал, преданием на смерть. Это происходило так часто, что он говорит об этом как о чем-то постоянном. Если какой-либо человек, скажем, что-то делает и потом у него бывают неприятности — раз, другой, третий, неужели он не будет бояться делать то же самое снова? Конечно, он будет избегать этого, чтобы не испытать тех же самых неприятностей. Но не так было со святым апостолом Павлом и с другими апостолами. Те, которых гнали, оскорбляли, унижали, можно сказать, убивали, вновь и вновь устремлялись проповедовать. Но в то же самое время с каждым разом в них, наверное, усиливался страх, и они, идя на проповедь, думали, что, может быть, на этот раз смерть их не минует.

В этом страхе и ожидании смерти они пребывали всегда, потому апостол Павел и говорит: «Ибо мы живые непрестанно (обратите внимание на слово «непрестанно». — Схиархим. А.) предаемся на смерть ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей». И жизнь Иисуса действительно открывается в святых мужах, причем в таком обилии, что не только их самих утешает, и освящает, и дарует им предвкушение вечного блаженства еще в этой временной жизни, в смертном, тленном теле, но и для других является доказательством истинности их проповеди. Если, например, апостола Павла ужалила ядовитая змея, а он сбросил ее в огонь, не потерпев никакого вреда, то разве это не говорит о том, что жизнь Иисуса открылась в смертной плоти его, так что и сама смерть не могла его одолеть? Головные повязки, смоченные его потом, исцеляли больных, как и тень апостола Петра. Множество подобных чудес совершалось святыми апостолами, и мы, принимая свидетельства о них с верой, не имея права не верить, в то же самое время изумляемся и думаем: «Как это могло быть?» Если бы мы сейчас встретили такого человека, то, наверное, пришли бы в трепет и, может быть, дошли бы до такой же странности, как те язычники, которые хотели принести жертву апостолам Павлу и Варнаве (см. Деян 14, 11), потому что сочли их за языческих богов.

«Так что смерть действует в нас, а жизнь в вас» (ст. 12). Апостол Павел, постоянно ощущая действующую в себе смерть, тем не менее, наперекор ей проповедовал истину, доказывая ее и своими словами, и чудесными, сверхъестественными делами, — таким образом жизнь действовала в христианах, приведенных им к познанию истины. Пастырское служение, пусть даже не такое ревностное, не такое возвышенное, как у святых апостолов, всегда тяжело, потому что требует многих трудов. А пастырь — это не только тот, кто имеет священный сан или занимает определенную степень в церковной иерархии, но и тот, на кого возложено, например, старческое руководство. Испытывая скорби пастырского служения, проповедуя истину наперекор той смерти, которая действует в них, может быть, и в том смысле, что они имеют какие-то нравственные недостатки, но проповедуя не от себя, не от действия своих страстей, а согласно преподанному святыми апостолами, они проповедуют жизнь и распространяют эту жизнь на всех христиан. Именно на это нужно обращать внимание, этому следовать, это беречь, а на немощи человеческие не взирать. Некоторые соблазнялись даже немощами святого апостола Павла — тем более можно соблазниться недостатками нас, ваших наставников, но пусть это не мешает вам принять истину: не взирайте на наши немощи, пусть смерть действует в нас, а в вас пусть действует жизнь.

Апостол Павел продолжает: «Но, имея тот же дух веры, как написано: я веровал и потому говорил, и мы веруем, потому и говорим» (ст. 13). Он цитирует слова из псалма пророка Давида (они более привычны для нас в славянском переводе): «веровах, темже возглаголах» (Пс 115, 1). Но та вера, о которой говорит апостол Павел, — это не доверие к чужим словам, а некий особый вид знания. Это знание также эмпирическое, то есть чувственное, но мы получаем его через чувства не телесные, а душевные, духовные, и оно не менее достоверно, не менее реально и подлинно, чем то знание, которое мы получаем с помощью наших телесных органов чувств. Потому некоторые философы называют это духовное знание мистическим эмпиризмом.

Апостолы «веровали», то есть знали духом, и потому говорили — не могли не говорить. Отсюда можно сделать вывод о том, что мы и апостолы имеем один и тот же дух веры, но нам даны разные дарования, разные служения.

«Зная, что Воскресивший Господа Иисуса воскресит через Иисуса и нас и поставит перед Собою с вами» (ст. 14). Итак, апостольская проповедь всем приносит пользу: и в мертвенном теле апостола открывает жизнь Иисуса, и нас делает живыми и ставит вместе рядом с Господом. Мы все будем едино, если только воспримем тот же дух веры, какой был у святых апостолов, и будем стараться им подражать. Не во всем мы можем быть подобны им: нам не дано служение апостольское, у нас нет апостольских дарований для того, чтобы проповедовать слово Божие, нет ни сил телесных, ни ревности, ни знания, а самое главное — нет особого призвания на это служение; но все мы должны воспринять ту же апостольскую веру и в этом быть подобными апостолам. «Воскресивший Господа Иисуса воскресит через Иисуса и нас» — воскресит и в будущей жизни, как мы должны верить, и в этой жизни воскресит души наши, так что все вместе мы будем составлять единую Церковь и находиться рядом с Господом.

«Ибо всё для вас, дабы обилие благодати тем бóльшую во многих произвело благодарность во славу Божию» (ст. 15). А возможен еще такой перевод: «Ибо все для вас, чтобы благодать, став чрезмерной…». Конечно, благодать не может быть чрезмерной, но может умножаться все более и более, становясь необыкновенно обильной. Это и имеет в виду апостол, говоря: «Тем бóльшую во многих произвела благодарность во славу Божию». Для вас и апостольское, и пастырское служение, пусть оно и скромно, но учреждено святыми апостолами. Ваши пастыри — наследники (хотя и грешные, немощные, недостойные) этого апостольского учреждения — священства, они хранят апостольское Предание и будут хранить его до скончания века.

«Дабы обилие благодати тем бóльшую во многих произвело благодарность во славу Божию». Как мы можем благодарить Бога? Не одними только словами благодарения, потому что иногда за ними может скрываться гордость, ведь и фарисей благодарил Бога, но благодарил горделиво. Нужно благодарить Бога своей жизнью, изо всех сил уподобляясь святым апостолам и даже, как дерзновенно говорят эти же апостолы, Самому Господу Иисусу Христу. Как апостолы подражали Ему, так и мы должны подражать им — в этом и есть величайшее благодарение Богу. Читая Священное Евангелие, мы должны не только принимать к сведению содержащиеся в нем нравственные поучения, но и, взирая на образ Господа Иисуса Христа, устремляться к Нему всеми нашими силами, всей нашей жизнью: и мыслями, и чувствами, и делами. Мы должны иметь, как говорит святой апостол Павел, разум Христов (см. 1 Кор 2:16), а раз он так говорит, значит это возможно.

Это и будет подлинным, истинным благодарением Богу, и это благодарение вызывается обилием благодати. Потому мы должны всячески стараться пребывать в том свете, о котором мы прочли в самом начале: «Бог, сказавший: свет да воссияет из тьмы, — есть Тот, Кто воссиял в сердцах наших к нашему просвещению познанием славы Божией в лице Иисуса Христа» (ст. 6). К стяжанию этого света мы и должны всеусильно стремиться. Когда же он воссияет в наших сердцах, тогда мы приобретем познание, названное святым апостолом Павлом верой, тогда мы будем веровать и говорить — говорить от опытного знания Бога. Но этому должна быть посвящена вся жизнь, это и цель ее, невидимая, внутренняя, тайная, это и вход в Царство Небесное, в Царство Божие.

Если сейчас мы не встанем пред Господом Иисусом Христом своей воскрешенной душой вместе со святыми апостолами и другими святыми мужами и женами, то кто знает, будем ли мы с Богом в будущей жизни? Нужно всячески подвизаться и трудиться для того, чтобы еще в этой жизни ощутить в себе и познать Божественный свет, опытно постичь слова Спасителя: «Аз есмь свет» (Ин. 8, 12). У кого дела добрые, как сказал Господь Иисус Христос, тот идет к свету (см. Ин 3:21), и это можно понимать не только в том смысле, что такой человек хочет сделать их известными, но и в том, что добрые дела приводят его к свету. Потому будем понуждать себя к добрым делам и мыслям, ведь мысли — это тоже дела, только духовные, и тогда мы увидим в себе этот внутренний, невидимый для телесных глаз, но ясный, реальный, подлинный Божественный свет, тот свет, который есть Сам Бог, сказавший воссиять свету и приведший из небытия в бытие и этот видимый свет, и весь вещественный мир. Аминь.

9 сентября 2007 года

Прочтите также:

Блаж. Феодорит Кирский

Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев)

Схиархимандрит Авраам (Рейдман)

Святитель Иоанн Златоуст

Святитель Святитель Иоанн Златоуст

Толкование на 2-е послание к Коринфянам

Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены (2 Кор 4:8).

Польза от искушений. — Воскресение Христа утверждает всеобщее воскресение. — Доказательство будущего страшного суда.

  1. (Апостол) продолжает еще доказывать, что все сказанное им выше есть дело силы Божией, низлагая таким образом гордость тех, которые хвалятся самими собою. «Не то одно, — говорит, — только чудно, что мы храним это сокровище в скудельных сосудах, но и то, что, подвергаясь бесчисленным бедствиям и, будучи отовсюду поражаемы, сберегаем его, а не теряем. Между тем, как и адамантовый сосуд не мог бы ни носить такого сокровища, ни устоять против стольких наветов, ныне (и скудельный сосуд) вмещает его и остается невредим по благодати Божией». «Мы отовсюду притесняемы, — говорит, — но не стеснены» (Во всем скорбяще но не стужающе си). Что значит — «отовсюду» (во всем)? Т. е., «Отовсюду мы терпим скорби — от врагов, от друзей, от недостатка самого необходимого, и от других нужд, от недоброжелателей и от своих, — но остаемся нестесненными». И смотри, какие он указывает противоположности, чтобы и здесь показать силу Божию: «притесняемы (скорбяще), — говорит, — но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся» (но не стужающе си: не чаеми, но не отчаяваеми), т. е., «не теряем до конца надежды. Мы часто скорбим и не получаем, чего ищем, однако не так, чтобы теряли уже надежду получить то, к чему стремимся, потому что Бог попускает такие искушения не для того, чтобы поразить нас, но чтобы усовершить нас». «Мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем» (Гоними, но не оставляеми: низлагаеми, но не погибающе) (ст. 9). «Хотя постигают нас искушения, но не постигают следствия этих искушений; и это все происходит действием силы и благодати Божией». В других местах он говорит, что такие (искушения) Бог попускает и для того, чтобы смирить их самих и предостеречь других. Так, «чтобы я не превозносился, — говорит, — дано мне жало в плоть» (да не превозношуся, дадеся ми пакостник) (2 Кор 12:7). И еще: «чтобы кто не подумал о мне более, нежели сколько во мне видит или слышит от меня» (да не како кто вознепщует о мне паче, еже видит мя, или слышит что от мене) (ст. 6). И в другом месте: «чтобы надеяться не на самих себя» (да не надеющеся будем на ся) (там же, 1:9). А здесь (говорит): «дабы явилась сила Божия».

Видишь, какая польза от искушений? Чрез них становится очевиднее действие силы и благодати Божией: «довольно для тебя, — говорит, — благодати Моей» (довлеет ти благодать Моя) (2 Кор 12:9). Они одних привели к смиренномудрию, а других, по крайней мере, заставили умерить свою гордость, и сделали более великодушными: «от терпения, — говорится, — опытность, от опытности надежда» (терпение соделывает искусство, искусство же упование) (Рим. 5:4). Те, которые подвергались бесчисленным бедствиям, и освобождались от них только надеждою на Бога, научались чрез это и во всяком другом случае всего более держаться этой надежды. «Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем» (Всегда мертвость Господа Иисуса в теле носяще, да и живот Иисусов явится в теле нашем) (ст. 10). Что же значит — «мертвость Господа Иисуса», которую они носили? Ежедневно угрожающие различные роды смерти, которые указывали вместе и на воскресение. «Если кто не верит, — говорит, — что Иисус умер и воскрес, такой пусть уверится в истине воскресения, видя нас ежедневно умирающими и воскресающими». Видишь, как он нашел еще и другую причину искушений? Какую же именно? «Чтобы и жизнь Иисусова, — говорит, — открылась в теле нашем» (Да и живот Иисусов явится в теле нашем), т. е., когда Господь исторгает нас из опасностей смерти, так что то самое, что показывает, по-видимому, бессилие (апостолов) и оставление их (от Господа), ясно проповедует Его воскресение. «Сила Его, — говорит, — не так бы была видима, если бы мы не терпели никаких страданий, как она видима теперь, когда мы страдаем, но остаемся непобедимыми». И «мы живые непрестанно предаемся на смерть ради Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей» (мы бо живии в смерть предаемся Иисуса ради, да и живот Иисусов явится в нас в мертвенной плоти нашей) (ст. 11). Когда (апостол) говорит что-нибудь неясно, он всегда присовокупляет объяснение своих слов. Это самое он сделал и здесь, поясняя сказанное им выше. «Для того, — говорит, — мы предаемся, т. е., носим мертвость Его, чтобы открылась в нас сила жизни Его, когда Он не попускает смертной плоти нашей, столько страждущей, быть побежденною множеством зол». Можно и иначе понимать эти слова. Как же? Так, как в другом месте говорит: «если мы с Ним умерли, то с Ним и оживем» (аще с Ним умрохом, с Ним и оживем) (2 Тим. 2:11). «Подобно тому как мы носим Его смерть, и решаемся заживо умереть для Него ныне, так и Он благоизволит умерших нас оживить тогда. Если мы, пренебрегая жизнью, идем на смерть, то и Он приведет нас от смерти к жизни». «Так что смерть действует в нас, а жизнь в вас» (Темже смерть в нас действует, а живот в вас) (ст. 12). Здесь он рассуждает уже не о смерти, но о бедствиях и утешениях. «Мы, — говорит, — в бедствиях и искушениях, а вы наслаждаетесь покоем, и наши бедствия доставляют вам жизнь. Мы подвергаемся опасностям, а вы наслаждаетесь благополучием, потому что вы не претерпеваете подобных искушений». «Но, имея тот же дух веры, как написано: я веровал и потому говорил, и мы веруем, потому и говорим, зная, что Воскресивший Господа Иисуса воскресит через Иисуса и нас» (Имуще же тойже дух веры, по писанному: веровах, темже возглаголах; и мы веруем, темже и глаголем, яко воздвигий Господа Иисуса, и нас чрез Иисуса воздвигнет) (ст. 13, 14). Здесь он припомнил нам псалом (115:1), который заключает в себе много любомудрия, и весьма может утешить в несчастье, потому что эти слова были произнесены праведником, когда он находился среди великих бедствий, от которых нельзя было освободиться иначе, как только при помощи Божией.

  1. Так как (апостол) знал, что в подобных (несчастиях) подобные же (утешения) особенно облегчают душу, то и сказал — «имея тот же дух», т. е., «тою же помощью, которою тот избавился от бедствий, и мы спасаемся, и тем же Духом, которым он говорил, и мы говорим». Вместе с тем он показывает здесь и то, что между ветхим и новым заветом находится большое согласие, что один и тот же Дух действовал в обоих заветах; также, что не мы одни подвергаемся бедствиям, но и все древние подвергались им, и что более надо утверждаться в вере и надежде, а не искать тотчас же избавления от постигающих нас (бедствий).

Доказав таким образом, чрез умозаключения, воскресение и жизнь, и что бедствие не есть признак бессилия и оставления от Бога, (апостол) переходит, наконец, к вере, и к ней все направляет. Но и для утверждения этой веры он опять указывает на воскресение Христово, говоря: «и мы веруем, потому и говорим» (и мы веруем, темже и глаголем). Чему же веруем? «Зная, что Воскресивший Господа Иисуса воскресит через Иисуса и нас и поставит перед [Собою] с вами. Ибо все для вас, дабы обилие благодати тем большую во многих произвело благодарность во славу Божию» (Яко воздвигий Иисуса, и нас воздвигнет и предпоставит с вами. Вся бо вас ради, да благодать умножившаяся, множайшими благодарении избыточествует в славу Божию) (ст. 15). Опять внушает (коринфянам), чтобы они полученные благодеяния не приписывали людям, т. е. лжеапостолам, потому что все от Бога, Который благоволит изливать благодеяния Свои на многих для того, чтобы большее число людей благодарили Его. «Для вас, — говорит, — Его воскресение и все прочее. Не для одного только человека Он столько совершил, но для всех». «Посему мы не унываем; но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется» (Темже и не стужаем си: но аще и внешний наш человек тлеет, обаче внутренний обновляется по вся дни) (ст. 16). Каким образом «тлеет»? Когда терпит бичевания, гонения и другие бесчисленные бедствия. «То внутренний обновляется по вся дни». Как «обновляется»? Верою, надеждою, ревностью. Потому надо быть мужественными в бедствиях. Действительно, чем более страдает тело, тем более душа имеет благих надежд и тем более просветляется, как золото, много испытанное действием огня. И смотри, как он отнимает силу у скорбей настоящей жизни. «Ибо кратковременное легкое страдание наше, — говорит, — производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое» (Еже бо ныне легкое печали по преумножению в преспеяние вечную тяготу славы соделывает, не смотряющим нам видимых, но невидимых) (ст. 17, 18). Все дело полагает он в надежде. И как в послании к Римлянам говорил: «Ибо мы спасены в надежде. Надежда же, когда видит, не есть надежда» (упованием спасохомся, упование же видимое несть упование) (Рим. 8:24), к тому же и здесь приводит слушателя, когда настоящее противополагает будущему, временное — вечному, легкое — трудному, скорбь — славе. И не довольствуясь этим противоположением, он прибавляет еще другое выражение с усугублением его, и говорит: «производит в безмерном преизбытке» (по преумножению в преспеяние) (καθ υπερβολήν εις υπερβολήν). Потом показывает и способ, как облегчится тяжесть скорбей. Как же? «Когда мы смотрим, — говорит, — не на видимое, но на невидимое» (Не смотряющим нам видимых, но невидимых). Если таким образом мы будем отвращать взор свой от видимого, то настоящее будет для нас легко, а будущее велико: «ибо видимое временно» (видимая бо временна); следовательно, и скорби (временны). «А невидимое вечно» (Невидимая же вечна); следовательно, и венцы таковы же. Не сказал он: «одни скорби временны», но все видимое, хотя бы то была скорбь, хотя бы радость, — чтобы и в радости мы не расслабевали, и скорбями не тяготились. Потому же, говоря и о будущем, он не сказал: «царствие вечно», но: «невидимое вечно», хотя бы то было царствие, хотя бы мучение, — чтобы мы этого последнего страшились, а к первому стремились. И так как видимое временно, а невидимое вечно, то к невидимому и будем простирать наши взоры. В самом деле, чем мы извиним себя, если временное предпочтем вечному? Положим, что и временное приятно, но оно непродолжительно; а мучения за него не будут иметь ни конца, ни пощады. Какой ответ дадут те, которые, будучи удостоены Духа Божия и получив столь великий дар Божий, обратили взоры свои долу и ниспали к земному? Слышу, как многие говорят весьма смешные слова: «Дай мне нынешний день и возьми себе завтрашний». Если в будущем веке действительно так, как говорите, то пусть будет одно за одно, а если там вовсе нет ничего такового, то два за ничто. Что может быть законопреступнее и безумнее таких слов? Мы рассуждаем о небе и о неизреченных тамошних благах; а ты предлагаешь нам слова, употребляемые только на конских ристалищах. И ты не стыдишься и не закрываешь лица, говоря то, что свойственно говорить безумным? Не краснеешь от стыда, так сильно прилепившись к настоящему? Не перестаешь безумствовать, говорить против здравого смысла, и болтать как юноша? Неудивительно, если это говорят язычники, но людям верным можно ли простить такое безумие? Ужели ты совсем не веришь тем надеждам, какие обещают тебе в вечности? Ужели все это для тебя сомнительно? Может ли быть для этого какое–нибудь оправдание? «Но кто, — скажут, — пришел оттуда и возвестил, что там есть?» Правда, из людей никто не приходил; но Бог, Который более всех достоин нашей веры, открыл это. Ты не видишь, что там? Но ты не видишь и Бога; однако, ужели потому, что не видишь, скажешь, что нет Бога? «Напрасно, — скажешь, — я очень верю (что Бог есть)».

  1. Итак, если кто-нибудь из неверных спросит тебя: «А кто приходил с неба, и возвестил тебе это?» — что ты ответишь ему? Откуда ты узнал, что Бог есть? «Из вещей, — скажешь, — видимых, из благоустройства, какое усматриваем во всем творении, и из того, что это всем известно». А если так, то с такою же верою прими и слово о суде. «Как же?» — скажешь ты. А вот как: я буду тебя спрашивать, а ты отвечай мне. Правосуден ли этот Бог, в Которого ты веруешь, и каждому и воздает по заслугам, или напротив — Он хочет, чтобы злые благоденствовали и веселились, а добрые страдали? «Никак, — отвечаешь, — потому что и человек этого не потерпит. Где же будут наслаждаться благами те, которые жили здесь добродетельно? Где, напротив, злые получат наказание, если не будет другой жизни, после настоящей, если не будет воздаяния?» Видишь ли, что пока уже есть одно за одно, если не два за одно. А я покажу тебе, что праведным будет не только одно за одно, но и два за одно; для грешников же, которые здесь утешаются, все напротив. Действительно, проведшие здесь свою жизнь в увеселениях и удовольствиях не получили и одного за одно, а живущие добродетельно, напротив, получают два за одно. Кто, в самом деле, и здесь наслаждается блаженным спокойствием — те ли, которые во зло употребили настоящую жизнь, или те, которые любомудрствовали? Ты, может быть, скажешь, что первые; а я докажу тебе, что последние, призывая в свидетели тех самых, которые думали насладиться настоящими благами; и они не будут столько бесстыдны, (чтобы стали говорить против того), что я намерен сказать. Они часто проклинали виновников брака, и тот день, в который убраны были брачные чертоги их, и называли счастливыми тех, кто не вступал в брак. Многие юноши, вступившие в брачный возраст, отказались от него единственно по причине забот, соединенных с брачною жизнью. Впрочем, я говорю это не в укоризну брака, — который честен, — но (в укоризну) тех, кто худо воспользовался им. Если же вступившие в брак часто считают свою жизнь невыносимой, то что сказать о тех, которые низверглись в ров распутства, и чрез то попали в состояние рабства гораздо более жалкого, нежели рабство какого бы то ни было пленника? Что сказать о тех, которые от невоздержания сгнили, и тела свои подвергли бесчисленным болезням? «А слава, — скажут, — разве не приносит удовольствия?» Напротив, нет ничего несноснее такого рабства. Ищущий суетной славы и желающий всем угодить раболепствует хуже всякого последнего слуги. Напротив, кто презрел эту славу и не заботится о том, чтобы другие прославляли его, тот выше всех. Скажешь: «Иметь богатство вожделенно»? Но мы несколько раз уже доказывали, что богаты и благоденствуют гораздо более те, которые свободны от этого бремени, и ничего не имеют. И упиваться вином приятно. Но кто бы сказал это? Итак, если гораздо приятнее не иметь богатства, нежели иметь его; не вступать в брак, нежели вступать в него; не искать славы, нежели искать ее; удаляться роскоши и неги, нежели утопать в них, — то и здесь еще более имеют те, которые не прилепляются к земным благам. Я не говорю уже о том, что такой человек, хоть бы подвергся бесчисленным бедствиям, имеет еще утешительную надежду, которая его поддерживает, между тем как прилепившийся к земному, хотя бы наслаждался бесчисленными удовольствиями, смущается страхом будущего и портит себе этим все удовольствие. Действительно, и это немалый род наказания; равно как и противный — проистекающий из самых удовольствий и радостей земных. Но есть для них еще и третий род наказания. Какой же это? Тот, что утешения житейские даже и тогда, когда они бывают, не открываются (в полной мере), так как и природа их и время обличают (их ничтожество). Между тем утешения небесные не только истинны, но и пребывают неизменны. Итак, видишь ли, что мы можем представить тебе не только два за ничто, но и три и пять и десять и двадцать и бесчисленное множество за ничто? Но чтобы ты яснее мог узнать это на примере, то вот пример богатого и Лазаря: один наслаждался благими настоящей жизни, а другой предвкушением благ будущих. Ужели ты думаешь, что одно и то же — вечно терпеть мучение и в короткое время претерпеть голод? Ужели все равно: терпеть болезни в тленном теле, и в нетленном страшно мучиться в пламени; быть увенчанным и торжествовать в бессмертной жизни за кратковременную болезнь в здешней жизни, и мучиться там без конца за кратковременное наслаждение земными удовольствиями? И кто мог бы сказать это? Чего ж еще хочешь? Того ли, чтобы мы показали качество и количество того и другого, суд Божий и определение Божие о том и другом? Доколе вы будете говорить слова приличные только тем, которые подобны жукам, ничего более не знающим, как только копаться в навозе? Разумным людям несвойственно губить за ничто столь драгоценную душу, тогда как немного лишь стоит потрудиться, чтобы получить небо.

Если хочешь, я и иначе докажу тебе, что будет страшный суд по смерти. Открой дверь твоей совести, и посмотри на судию, сидящего в твоей душе. Если же ты, несмотря на самолюбие, осуждаешь себя самого и не допускаешь, чтобы был произнесен неправедный суд, то не гораздо ли более Бог попечется о Своем правосудии и беспристрастно произнесет суд о всем? Или Он оставит все на произвол и без внимания? Но кто отважится сказать это? Никто. Напротив, с нашим мнением согласны и эллины и варвары, стихотворцы и философы, и вообще весь род человеческий, — хотя и не в равной мере, так как допускают некоторого рода судилища в аде. До такой степени это для всех ясно и несомненно. Но скажут: для чего же здесь не наказывает Бог? Для того, чтобы показать Свое долготерпение, и чрез покаяние доставить нам спасение, чтобы в противном случае не истребить совершенно нашего рода, и чтобы не лишить спасения тех, которые чрез перемену порочной жизни на лучшую могут еще спастись. Если бы Он тотчас наказывал каждого за грехи его, то как бы спасся Павел, как бы Петр, эти верховные учители вселенной? Как бы Давид чрез покаяние получил спасение? Как бы (получили спасение) галатяне и многие другие? Вот почему Он не всех наказывает здесь, но из всех только некоторых, и не всех там, но одного (наказывает) здесь, а другого там, — чтобы, здесь наказывая одних, чрез то возбудить и самых бесчувственных (от усыпления греховного) и, не наказывая других, заставить ожидать будущего наказания. Ужели ты не знаешь, что многие наказываются и здесь, как, например погребенные под развалинами башни (Лк. 13:4), или те, кровь которых Пилат смешал с их жертвами (Лк. 13:1), или те из коринфян, которые умирали внезапною смертью за то, что недостойно причащались таин (1 Кор 11:30), как фараон, как те из иудеев, которые побиты были некогда варварами, и как многие другие, как тогда, так и ныне, и всегда? И другие, хотя и много нагрешили, но умерли, не получив здесь наказания, как например богач (живший) во дни Лазаря, и многие другие.

  1. Так поступает (Господь) с одной стороны для того, чтобы возбудить веру в тех, которые не верят будущему, с другой стороны для того, чтобы и верующих, но живущих беспечно, сделать более ревностными. Бог судия праведный и сильный и долготерпеливый и не наводит гнева на всякий день (Пс. 7:12). Но если мы будем во зло употреблять Его долготерпение, то придет время, когда Он нисколько уже не потерпит, но тотчас накажет. Итак, не будем предаваться мгновенным удовольствиям, — а настоящая жизнь и есть мгновение, — чтобы не навлечь на себя вечного наказания; но лучше — мгновение потрудимся, чтобы после вечно торжествовать. Ужели вы не видите, что и в делах житейских многие так поступают, и предпринимают малый труд ради долговременного спокойствия, хотя часто и выходит наоборот? Здесь выгоды бывают соразмерны с трудами, но часто и то бывает, что труд требуется необычайный, а польза от него очень малая, часто и той не бывает. Но не так в царствии небесном: там труд небольшой, а наслаждение обильно и беспредельно. Вот смотри: здесь земледелец трудится целый год, и часто под самый конец лишается и одежды и плода многих трудов своих. Опять, мореплаватель и воин проводят жизнь до глубокой старости в борьбе и трудах, но часто и тот и другой оставляют свое поприще так, что первый лишается богатого своего груза, а второй вместе с победою теряет и самую жизнь. Итак, скажи мне, какое мы будем иметь оправдание, когда предпочитаем тяжкие труды в делах житейских, предпринимаемые для кратковременного успокоения, или даже совсем напрасно, — потому что надежда в них очень сомнительна, — а в делах духовных поступаем напротив, и за кратковременное нерадение навлекаем на себя страшное наказание? Потому прошу вас всех, — хоть поздно, но позаботьтесь высвободить себя из этого оцепенения. Ведь в то время никто уже нас не избавит — ни брат, ни отец, ни сын, ни друг, ни сосед, ни другой кто, но если дела наши осудят нас, то все будет потеряно, и мы непременно погибнем. Какие вопли испускал богач, как он умолял патриарха, и просил послать Лазаря? Но послушай, что отвечал ему Авраам: «между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят» (пропасть между вами и нами, яко да хотяще прейти отсюду к вам не возмогут) (Лк. 16:26). Сколько девы умоляли своих подруг, чтобы они уделили им немного елея? Но послушай, что и те говорят: «чтобы не случилось недостатка и у нас и у вас» (еда како не достанет нам и вам) (Мф. 25:9). И никто не мог ввести их в чертог Жениха. Размышляя об этом, позаботимся и сами о своей жизни. На какие бы труды ты ни указал, какие бы ни представил мучения, все это ничего не значит в сравнении с будущими благами. Представь, если угодно, огонь, железо, зверей или что–нибудь еще более страшное: все это не составит даже и тени будущих мучений. В самом деле, здешние мучения, когда усиливаются, тогда особенно и делаются легкими, потому что ускоряют минуту освобождения, когда тело не может более выносить ни жестокости, ни продолжения казни. Но там будет не так. Там соединяются и продолжительность, и чрезмерность, как в радостном состоянии, так и в плачевном. Итак, пока есть время, «предстанем лицу Его со славословием» (предварим лице Его во исповедании) (Пс. 94:2), чтобы тогда нам узреть Его кротким и милостивым, чтобы избежать тех грозных сил. Посмотри здесь на воинов, служащих своим начальникам, как они влекут виновных, как вяжут, как бичуют, как прокалывают бока, как, для умножения мук, подносят факелы, как отсекают члены тела. Но все это игрушка и смех в сравнении с будущими мучениями. Эти мучения временны, а там «червь их не умирает и огонь не угасает» (ни червь не умирает, ни огнь не угасает) (Марк. 9:48), потому что и тело нетленно. Не дай Бог нам узнать это на опыте, но пусть эти ужасы останутся для нас только на словах; не дай Бог, чтобы мы были преданы тем мучителям, но чтобы здесь исправились. Сколько тогда будем мы говорить в обвинение самих себя! Сколько будем плакать, сколько рыдать! Но все будет уже бесполезно. Так и кормчие не помогут уже кораблю, когда он разрушился и погрузился на дно, ни врачи — когда больной умер. После только говорят, что то и то надлежало бы сделать; но все тщетно, все напрасно. Тогда надлежит обо всем и говорить, и все делать, пока еще есть надежда исправить дело. А когда не осталось ничего в нашей власти и все погублено, тогда напрасно уже и говорить, и делать. Тогда и иудеи скажут: «благословен грядущий во имя Господне» (Ин. 12:13), но это восклицание нисколько не поможет им, чтобы избежать вечного наказания, потому что, когда надобно было говорить это, они не говорили. Итак, чтобы и с нами, в соответствии с образом нашей жизни, не случилось того же, переменим отныне нашу жизнь, чтобы предстать пред судилище Христово со всяким дерзновением, которое и да сподобимся получить все мы благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава (ныне и присно и во веки веков. Аминь).

Ответьте на вопросы

Что нового вы узнали/поняли из толкований?

Чему это вас научило?

Снова перечитайте отрывок

Ответьте на вопросы

Как мы можем «предаваться на смерть ради Иисуса», если мы не проповедуем и не подвергаемся тем опасностям, которым подвергался апостол Павел?

Что такое «жизнь Иисусова» и как она может открыться в нашем теле?

Подведите итоги

Что важного вы получили при чтении и размышлении над отрывком, при ответах на вопросы и чтении толкований?

Чему вы научились благодаря размышлению над отрывком, ответам на вопросы и чтению толкований?

Ответить на вопросы, поделиться своими размышлениями можно в комментариях

Вопросы и толкования подготовила

Татьяна Зайцева

Поделиться в соцсетях

Подписаться на свежие материалы Предания